Вини Волкова - Бегство[СИ]
Наташа и Леон переглянулись.
— Ты думаешь, ее укусил Иван? — спросила Наташа. — А потом его убили?
— Так вот куда он делся, — простонал Леон.
— Не факт, — возразила девушка, — что это был Иван.
— Видимо, это все-таки Иван — подтвердил Айдын. — А кто еще мог укусить ее в нашем городе.
— И что там с этой девчонкой? — спросила Наташа.
— Она после трехдневной трансформации отправилась к своему другу, так и не подозревая, что теперь она — вампир. А там уже ждали.
— Кто? — воскликнул вампирка.
— Кроны, — выдохнул Айдын, — да еще, по описанию, с самим Гелиотом во главе.
— Странно, — сухо отозвался Леон. — А ты уверен в том, что говоришь. Может, она все выдумала?
— Подожди это еще не все, — остановил Леона Айдын. — Короче, она и на этот раз от них смоталась, да еще и друга своего прихватила. И тут-то мы с ней и встретились. — хитро улыбнулся он. — Мне стало жаль ее. Я решил ей помочь и отвезти к вам.
Наташа неодобрительно покачала головой.
— Хорошая идея, — пролепетал Леон. — Я бы с ней поговорил.
Гость продолжил:
— Я предложил ей помощь и сказал, что надо отказаться от своего человечка. Убивать я его не собирался, чтобы не травмировать бедную девочку, но она глупая, все не так поняла, и решила от меня его спрятать, — пожал плечами Айдын, — Но вы знаете мой горячий характер. Я выследил их и напал. Вот тут началось самое интересное. Не успели мы вступить с ней в схватку, как были окружены Кронами.
Он глубоко затянулся сигарой.
— Руководила отловом сама Вера. Матвей, Гелиот, Кристина и многие сильные мира были там, и всем надо было позарез уничтожить эту глупую Вампирессу. Друг ее погиб, а мы с ней еле унесли ноги. Я к вам, куда делась она, не знаю.
Наташа обеспокоенно взглянула на мужа. В его глазах уже горел огонек, жажда мести Кронам заставляла его изощренный ум вновь и вновь искать пути достижения своей цели. Леон встал и стал мерить комнату шагами. В его голове рождались миллионы предположений о причинах столь странного поведения Кронов и каждое предположение было невероятнее другого.
— Я надеюсь, она спаслась, — наконец сказал он. — Искать ее не будем. Я уверен, идти ей некуда. Ты, Айдын, — единственный, к кому она решит обратиться. Так что будем ждать, может, это мой шанс поквитаться с Кронами за свой позор.
Наташа лишь вздохнула.
— Ты так уверен, что она придет. — устало протянула она.
— Если выживет, то обязательно придет, — сказал Леон. — Сами посудите, создали ее случайно. Где искать себе подобных, она не знает. Она ничего не знает о нашем мире. Есть психи, которые пытаются ее убить, к ним она точно не пойдет. Есть злой вампир Айдын, он убил ее друга, но помог сбежать. Она придет, — заключил Леон.
— А как она нас найдет? — раздраженно поинтересовалась Наташа.
— Она вампир и скоро научится этим пользоваться, — он поднес палец к носу. — А обоняние — лучший друг вампира.
Настя бежала без остановки. Ноябрьский морозный ветер бил ей в лицо, но она не чувствовала его. Мир вокруг быстро менялся — одноэтажные домики, дорога, высотки, перекресток, стоянка. За считанные минуты границы родного города остались позади, а с ними и родные ей люди. Она исчезнет из их жизни, чтобы больше никогда и никому не причинить боли.
Слезы крупными каплями успевали дотечь только до середины носа, а дальше они истончались и исчезали под напором ветра и скорости. Быстрота, с которой она бежала, больше не удивляла ее. Она знала, они могут появиться в любой момент и из-за любого поворота. Настя продолжала свою сумасшедшую гонку. Страх и ужас пережитого предавали ей сил.
Сколько времени девушка, как сумасшедшая, гнала вперед, она не знала. День сменяла ночь, а потом наступало утро. Безликая южная степь постепенно становилась сначала холмистой, потом лесной и вот стала заснеженной далью.
«Вампир. Лешего больше нет, я виновата. Вампир», — крутилось в мыслях у Насти. Картины в голове сменяли одна другую. Безжизненное тело Лешего с пустым взглядом. Черные глаза Гелиота, полные ненависти и отвращения. Айдын, держащий Лешего за волосы. Стены подземелий, разлетающиеся в пыль от одного взгляда блондинки. Хруст костей, шаги приближающихся Кронов. Обжигающие кожу руки Гелиота, держащие ее железной хваткой. Кровь, ее вкус, ее запах.
И все же Настя не могла их ненавидеть, всех, кто виноват в том, что случилось. Она ненавидела себя, неистово, как никогда в жизни еще не ненавидела. Потерять друга оказалось больнее, чем можно было предположить. Боль была невыносима, вместе со страхом и совестью она терзала душу. В этот момент девушка еще не до конца осознавала, как изменилась ее жизнь, как призрачно будущее и необратимо прошлое.
Когда заснеженный лес окружил девушку со всех сторон, а маленькие белоснежные снежинки заплясали вокруг в невиданном вальсе, она, наконец, остановилась. Рожденная и выросшая на юге, Настя еще никогда в жизни не видела такого сказочного леса.
Его дивная красота наполнила истерзанную душу теплом. Высокие ели росли вперемешку с гигантскими голыми деревьями. Сквозь плотно переплетенные ветки кое-где было видно синее небо, и лучи серебристого солнца заливали красками заснеженные сугробы. Пахло здесь хвоей и свежестью, в Ростове такого воздуха нет, и такого леса тоже нет.
Обхватив еловую ветку, она с силой дернула. К снежинкам, падающим с неба, присоединился целый сугроб, осыпавшийся ей на голову.
Настя слегка поежилась. Совсем одна в этом диком лесу. Ей вдруг стало страшно, ноги заледенели, а сердце забилось прямо в горле, но ведь она… Как ужасна и невыносима была эта мысль. Она — вампир. Где-то в глубине души Настя всегда была оптимисткой, и сейчас ее сознание всеми силами искало выход. Как снова стать человеком? И верить не хотелось, что это уже необратимо. «Ведь все можно исправить?» — кричал голос внутри нее, но это, скорее всего, было отчаяние. Девушка хорошо это понимала, хоть и отказывалась признать.
Больше всего ее пугали ощущения от крови, то высшее наслаждение что она несет в себе от этого сложно отказаться, сейчас ей казалось, что это даже невозможно.
Вампирка медленно опустилась на землю. На ровных белоснежных сугробах она начала рисовать. Сердечки и цветочки были всем ее арсеналом по рисованию, это и рисовала.
Мороз, обитающий в этих краях, не беспокоил ее. Он будто забыл о существование Насти.
— Вороны москвички, — запела она тихим осипшим голосом, — меня разбудили, промокшие спички надежду убили. Курить. Вот бы сейчас покурить, — перебирая тонкими пальцами белый снег, сказала Настя. — Значит, буду дольше жить. Значит, будем корабли в моей гавани жечь. На рубли поменяю билет. Отрастить бы… — следующие слова утонули в приступе истерики. Слезы градом потекли из ее глаз, и остановить она их не могла, да и не хотела. — Я буду ждать, ты звони. В мои обычные шесть, я стала старше на жизнь, наверно нужно учесть, — слезы стекали по щекам и тихонько капали на снег, растапливая его своим теплом.
